ГРОБ ЕЛЛИНСКОГО МУДРЕЦА. ПЛАТОН, АРИСТОТЕЛЬ, СОКРАТ КАК ПЕРСОНАЖИ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКОВНОЙ ИКОНОГРАФИИ[1]
Зотов C.О.
Стипендиат университета им. братьев Гумбольдтов (Берлин).
Стипендиат университета им. братьев Гумбольдтов (Берлин).
Рецепция Платона на Руси была слабо связана с традицией книжности: русские интеллектуалы мало читали его диалоги, считая Платона, как и других авторов «еллинских борзостей», несовместимым с православным вероучением и потому бесполезным и даже вредным для чтения [2] . Однако широкое хождение книги с афоризмами Платона, переводного сборника «Пчела», начавшееся в конце XII в., а также поддержка его философии некоторыми видными русскими интеллектуалами, такими как Климент Смолятич (XII в.), Максим Исповедник (XV-XVI вв.) и кн. Андрей Курбский при очень скудном знании в общей интеллектуальной среде Руси контекста традиции античной мысли вообще и философии Платона в частности, в принципе слабого интереса к философии, стали причиной формирования причудливого образа Платона, крайне опосредованно относящегося к его философскому наследию. Парадоксально, но «русский Платон» не имел почти никакого отношения к Платону Афин, писавшего диалоги о благе и создавшего Академию. Про Платона возникало множество мнений и легенд, призванных очернить или напротив, возвысить философа. Апологетика Платона постепенно становится превалирующей и официальное почитание греческого философа на Руси, а как следствие, и сам расхожий образ «русского Платона», возникли исключительно благодаря политическим амбициям православия, в XVI веке столкнувшегося с критикой своих догматов набирающими популярность ересями нестяжателей и жидовствующих. Православие применило как последний аргумент против еретиков мнения своих извечных врагов – эллинских язычников. Легендарные высказывания о двойной природе Христа и прочие пророчества, провозвещающие начало христианской эры, приписывались Платону, Аристотелю, Сократу, иным философам. Изречения, туманно описывающие будущее пришествие Христа, фактически реабилитировали языческих мудрецов в роли провозвестников христианства, отправив их в своего рода «православный лимб».
В итоге такой реабилитации «русский Платон» стал автономной по отношению к «оригиналу» фигурой, такой же, как в своем роде был и славянский Гермес. Впрочем, нужно заметить, что за исключением некоторых особых случаев, Платон не выделялся из остальных эллинских философов, и тем более не возглавлял их ряды. Античные мудрецы, такие как Сократ, Платон, Аристотель, Пифагор, Диоген, Зенон, Солон, Плутарх, Фукидид, Гомер, Софокл, Еврипид, Аристофан, Менандр, Гермес, Аполлон, Зевс, Дионис, Сивиллы, Орфей, Гиппократ, Гален, Вергилий и многие другие представляли собой тип примерного язычника, прославляющего Христа задолго до зарождения христианства, дублированный во множественных копиях. Как мы видим, к «еллинским мудрецам», то есть, философам-прорицателям, на Руси относили как древнегреческих и римских поэтов, так и мыслителей, врачей и даже языческих богов, не делая между ними никакого различия.
Развитие представлений о Платоне и других языческих философах как провозвестниках христианства на русской почве привело к возникновению церковной иконографии пророчеств эллинских мудрецов. На территории России их изображения можно встретить в Москве – в составе ансамбля фресок свода галереи и на дверях западного портала Благовещенского собора Московского Кремля, на южных дверях кремлевского Успенского собора, в Троицкой церкви в Останкине, в фресках галереи Новоспасского монастыря. Также изображения эллинских мудрецов встречаются в монастырях и церквях калужской, новгородской областей. Как правило, изображения Платона представляли собой фигуру бородатого старца в короне, одетого в хитон и гиматий или в восточные одежды и держащего в руках свиток с пророческим изречением. С определенного времени изображение философа в церквях стало регламентироваться специальным документом – т.н. «Сборным подлинником». К примеру, Платона следовало писать следующим образом:
«Рус, кудряв, в венце; риза голуба, испод киноварь; рукою указает во свиток. Сице рече. Понеже благ есть и благословению есть виновен, злым же никакоже. Той же рече: Аполлон несть бог, но есть бог на небесех; ему же снити на землю и воплотитися от девы чистыя, в него же и аз верую; и по четырех стех летех по божественней его рождестве мою кость осияет солнце» [3] .
В итоге такой реабилитации «русский Платон» стал автономной по отношению к «оригиналу» фигурой, такой же, как в своем роде был и славянский Гермес. Впрочем, нужно заметить, что за исключением некоторых особых случаев, Платон не выделялся из остальных эллинских философов, и тем более не возглавлял их ряды. Античные мудрецы, такие как Сократ, Платон, Аристотель, Пифагор, Диоген, Зенон, Солон, Плутарх, Фукидид, Гомер, Софокл, Еврипид, Аристофан, Менандр, Гермес, Аполлон, Зевс, Дионис, Сивиллы, Орфей, Гиппократ, Гален, Вергилий и многие другие представляли собой тип примерного язычника, прославляющего Христа задолго до зарождения христианства, дублированный во множественных копиях. Как мы видим, к «еллинским мудрецам», то есть, философам-прорицателям, на Руси относили как древнегреческих и римских поэтов, так и мыслителей, врачей и даже языческих богов, не делая между ними никакого различия.
Развитие представлений о Платоне и других языческих философах как провозвестниках христианства на русской почве привело к возникновению церковной иконографии пророчеств эллинских мудрецов. На территории России их изображения можно встретить в Москве – в составе ансамбля фресок свода галереи и на дверях западного портала Благовещенского собора Московского Кремля, на южных дверях кремлевского Успенского собора, в Троицкой церкви в Останкине, в фресках галереи Новоспасского монастыря. Также изображения эллинских мудрецов встречаются в монастырях и церквях калужской, новгородской областей. Как правило, изображения Платона представляли собой фигуру бородатого старца в короне, одетого в хитон и гиматий или в восточные одежды и держащего в руках свиток с пророческим изречением. С определенного времени изображение философа в церквях стало регламентироваться специальным документом – т.н. «Сборным подлинником». К примеру, Платона следовало писать следующим образом:
«Рус, кудряв, в венце; риза голуба, испод киноварь; рукою указает во свиток. Сице рече. Понеже благ есть и благословению есть виновен, злым же никакоже. Той же рече: Аполлон несть бог, но есть бог на небесех; ему же снити на землю и воплотитися от девы чистыя, в него же и аз верую; и по четырех стех летех по божественней его рождестве мою кость осияет солнце» [3] .
Текст «Пророчества «еллинских мудрецов» в составе Хронографа 1512 года и в Софийском собрании ГПБ (Гос. Публ. Библ. Им. Салтыкова-Щедрина) пера Гурия Тушина показывают путаницу высказываний Платона и Аристотеля. В Софийском собрании читаем:
«Аристотель, елинскый философ, глаголеть: Аполон несть бог, но жрець. Но есть бог на небесех, ему же снити на землю и воплотитися от девы чисты. В него же и аз верую. А по моей смерти тысяща и осмьсот лет снити ему на землю, а четыреста лет по божественом его рожестве мои кости осиает солнце.
Яко же что о Платоне елине в отеческых носится повестех. Досажен бысть он, умрый древле, от некоего христианина, яко безбожен и лукав укаряем бе. В сне же представ досажающему: Аз бо, рече, грешна убо себеб быти не отмещуся, Христу же в ад сходящу ни един преж мене верова в него» [4] .
У Максима Грека в «Слове обличительном…» находим такие строки, ошибочно приписываемые Орфею, однако вполне определенно, как мы увидим позже, относящие Платону:
«Христос хощет родитися от Девы Марии и верую в него, при Константине и Ирине пакы, солнце, узриши мене…» [5] .
По всей видимости, текст, закрепленный за конкретным философом, мог легко приписываться другому именно потому, что на Руси не видели разницы между античными мудрецами, а главным в этих текстах была не цитация переводов античных философов, а доказательство православных догматов путем приписывания язычникам христологических пророчеств. Однако приписать высказывание, предназначенное Платону Аристотелю – ошибка небольшая, показывающая контаминацию в сознании русских авторов философа-учителя и его ученика; спутать же Платона с Орфеем можно было только не разбираясь в особенностях древнегреческой мифологии и не отличая легендарных персонажей от действительно существовавших. Так или иначе, русскому книжнику, а тем более – церковному художнику, было совершенно все равно, кому приписывать то или иное вымышленное высказывание.
Итак, более или менее устойчивая традиция изображения Платона и Аристотеля, а также текстов на их свитках на территории Руси была сформирована уже к середине XVI в. Изображения Сократа, по всей видимости, не были широко распространены на Руси, но как минимум одно встречается в Благовещенском соборе Кремля [6] . Однако основывалась ли русская иконография древнегреческих философов исключительно на памятниках русской духовной литературы, использовавшихся только в целях сиюминутной потребности борьбы с ересями? И одна лишь литература, в отрыве от западных иконографических образцов, послужила причиной формирования их образов на русских фресках?
В настоящее время считается, что общим источником для возникновения текстов на свитках эллинских мудрецов, а также их иконографии являлся составленный в VI в. текст [7] , послуживший основой для многочисленных вариантов легенды о Прорицаниях семи мудрецов (среди которых традиционно были Платон и Аристотель), якобы собравшихся в храме в Афинах для того, чтобы определить будущее мира. На основе этой легенды уже в XIII в. возникла церковная иконография, изображающая древнегреческих мудрецов. Другие предания, бытовавшие в Средневековье, определили специфику иконографии эллинских философов в храмах на Балканах и на Руси.
В XVI в. на территории современной Румынии появляются изображения Платона, увенчанного гробом с лежащим внутри скелетом, иногда рядом с гробом также рисуется небольшая табличка. Необычная иконография связана с двумя легендами. Одна из них упоминается в Хронографии Феофана Исповедника (IX в.) и повествует о том, что во Фракии однажды была найдена гробница неизвестного эллинского философа, на гробу была прибита дщица с надписью, предсказывающей рождение Христа от непорочной Девы и открытие гробницы во время правления византийского императора Константина и его матери Ирины. Текст Феофана получил большое хождение, даже Фома Аквинский, путая Константина Великого с византийским Константином Слепым, пишет:
«Многим из язычников, как это явствует из их же [собственных] предсказаний, было дано откровение о Христе. <…> И Сивилла, как пишет Августин, тоже предвидела кое-что о Христе. Кроме того, в римской истории встречается запись о том, что во времена Константина Августа и его матери Ирины был открыт склеп, в котором лежал человек, на груди которого была обнаружена золотая табличка с надписью: «Верую в Христа, Который родится от Девы. О, солнце! Во времена Ирины и Константина ты узришь меня вновь» [8] .
«Аристотель, елинскый философ, глаголеть: Аполон несть бог, но жрець. Но есть бог на небесех, ему же снити на землю и воплотитися от девы чисты. В него же и аз верую. А по моей смерти тысяща и осмьсот лет снити ему на землю, а четыреста лет по божественом его рожестве мои кости осиает солнце.
Яко же что о Платоне елине в отеческых носится повестех. Досажен бысть он, умрый древле, от некоего христианина, яко безбожен и лукав укаряем бе. В сне же представ досажающему: Аз бо, рече, грешна убо себеб быти не отмещуся, Христу же в ад сходящу ни един преж мене верова в него» [4] .
У Максима Грека в «Слове обличительном…» находим такие строки, ошибочно приписываемые Орфею, однако вполне определенно, как мы увидим позже, относящие Платону:
«Христос хощет родитися от Девы Марии и верую в него, при Константине и Ирине пакы, солнце, узриши мене…» [5] .
По всей видимости, текст, закрепленный за конкретным философом, мог легко приписываться другому именно потому, что на Руси не видели разницы между античными мудрецами, а главным в этих текстах была не цитация переводов античных философов, а доказательство православных догматов путем приписывания язычникам христологических пророчеств. Однако приписать высказывание, предназначенное Платону Аристотелю – ошибка небольшая, показывающая контаминацию в сознании русских авторов философа-учителя и его ученика; спутать же Платона с Орфеем можно было только не разбираясь в особенностях древнегреческой мифологии и не отличая легендарных персонажей от действительно существовавших. Так или иначе, русскому книжнику, а тем более – церковному художнику, было совершенно все равно, кому приписывать то или иное вымышленное высказывание.
Итак, более или менее устойчивая традиция изображения Платона и Аристотеля, а также текстов на их свитках на территории Руси была сформирована уже к середине XVI в. Изображения Сократа, по всей видимости, не были широко распространены на Руси, но как минимум одно встречается в Благовещенском соборе Кремля [6] . Однако основывалась ли русская иконография древнегреческих философов исключительно на памятниках русской духовной литературы, использовавшихся только в целях сиюминутной потребности борьбы с ересями? И одна лишь литература, в отрыве от западных иконографических образцов, послужила причиной формирования их образов на русских фресках?
В настоящее время считается, что общим источником для возникновения текстов на свитках эллинских мудрецов, а также их иконографии являлся составленный в VI в. текст [7] , послуживший основой для многочисленных вариантов легенды о Прорицаниях семи мудрецов (среди которых традиционно были Платон и Аристотель), якобы собравшихся в храме в Афинах для того, чтобы определить будущее мира. На основе этой легенды уже в XIII в. возникла церковная иконография, изображающая древнегреческих мудрецов. Другие предания, бытовавшие в Средневековье, определили специфику иконографии эллинских философов в храмах на Балканах и на Руси.
В XVI в. на территории современной Румынии появляются изображения Платона, увенчанного гробом с лежащим внутри скелетом, иногда рядом с гробом также рисуется небольшая табличка. Необычная иконография связана с двумя легендами. Одна из них упоминается в Хронографии Феофана Исповедника (IX в.) и повествует о том, что во Фракии однажды была найдена гробница неизвестного эллинского философа, на гробу была прибита дщица с надписью, предсказывающей рождение Христа от непорочной Девы и открытие гробницы во время правления византийского императора Константина и его матери Ирины. Текст Феофана получил большое хождение, даже Фома Аквинский, путая Константина Великого с византийским Константином Слепым, пишет:
«Многим из язычников, как это явствует из их же [собственных] предсказаний, было дано откровение о Христе. <…> И Сивилла, как пишет Августин, тоже предвидела кое-что о Христе. Кроме того, в римской истории встречается запись о том, что во времена Константина Августа и его матери Ирины был открыт склеп, в котором лежал человек, на груди которого была обнаружена золотая табличка с надписью: «Верую в Христа, Который родится от Девы. О, солнце! Во времена Ирины и Константина ты узришь меня вновь» [8] .
Иконография гроба анонимного философа встречается на рельефе в Орвието (1305-8 гг.). Со временем гроб неизвестного стал идентифицироваться с могилой Платона. Так в румынских монастырях Молдовица (1537), Воронец (1547), Сучевица (1600), мы видим над изображением Платона гроб со скелетом. Симультанная композиция как бы представляет две жизни языческого философа, познавшего истину о Христе до его первого пришествия.
Свиток Платона из монастыря Воронец повествует: «Х(с)у родитися от деви М(а)рїа веруя въ него при Костаньтине же и Елене правовернї ц(а)рицї па(ки) кости мо(я)...». Воронцевский Платон также указывает на дщицу со своим пророчеством. Как мы видим, мать византийского Константина Ирина превратилась в мать Константина Великого Елену – вероятно, в контаминации сыграло роль предание о нахождении гроба господня и животворящего креста Константином и Еленой, также упоминаемое Феофаном [9] . Отголосок этой иконографии можно увидеть на золотых воротах Ипатьевского монастыря в Костромской области.
Интересно, что гроб со скелетом на фресках из Молдовицы и Сучевицы становится как бы продолжением короны Платона, что выделяет его из всех остальных эллинских философов, нарисованных рядом. Возможно, гроб в Молдовице был нарисован так близко из-за недостатка места, а затем эта иконография была скопирована в более позднем изображении из Сучевицы. В любом случае, было ли произведено это слияние намеренно или нет, гроб на короне стал устойчивым атрибутом Платона в румынской иконографии. Возможно, такое необычное сочетание элементов стало популярным из-за еще одной легенды, упоминаемой в русской Степенной книге, составленной при Иване Грозном. Согласно ей, останки Платона были крещены Константином и Ириной:
«<…> в лета Греческаго Царя Константина и матере его Ирины обретены быша кости во гробе Платона Еллина, о нем же глаголют нецыи: яко и крестиша кости тыя словеси ради, еже написа он в своей Философии сице: «Аполлон несть Бог, но жрец; есть убо Бог на небеси, ему же снити на землю, и воплотитися от Девы чистыя, в него же и аз верую» [10] .
Возможно, именно из-за этой легенды крещеные кости во гробе Платона стали его постоянные атрибутом, в доказательство христианской веры философа будто бы нависая над атрибутом мудрости – короной, монолитно сливаясь с ней, но показывая главенство веры над разумом. К тому же, выражение «мою кость вновь осияет солнце» могло визуализироваться, как и многое в церковной живописи, буквально, и открытый гроб потому рисовался вверху, ближе к светилу, а не, например, сбоку от Платона.
«<…> в лета Греческаго Царя Константина и матере его Ирины обретены быша кости во гробе Платона Еллина, о нем же глаголют нецыи: яко и крестиша кости тыя словеси ради, еже написа он в своей Философии сице: «Аполлон несть Бог, но жрец; есть убо Бог на небеси, ему же снити на землю, и воплотитися от Девы чистыя, в него же и аз верую» [10] .
Возможно, именно из-за этой легенды крещеные кости во гробе Платона стали его постоянные атрибутом, в доказательство христианской веры философа будто бы нависая над атрибутом мудрости – короной, монолитно сливаясь с ней, но показывая главенство веры над разумом. К тому же, выражение «мою кость вновь осияет солнце» могло визуализироваться, как и многое в церковной живописи, буквально, и открытый гроб потому рисовался вверху, ближе к светилу, а не, например, сбоку от Платона.
Очевидно, в Румынии гроб над философом стали рисовать для экономии места, чтобы изобразить сразу два сюжета, а также для быстрого узнавания Платона среди ряда других языческих мудрецов. Гроб наглядно визуализирует пророчество философа, и с этим атрибутом нет надобности всматриваться в надпись на едва читаемом издали свитке.
Также может возникнуть соблазн толковать данные изображения в духе платоновской философии, представляя гроб одновременно и подобием mementomori, и выражением суетности земных оков, от которых следует избавиться, пройдя через духовное рождение. Выяснение этого вопроса потребует отдельного исследования воззрений румынских монахов XVI в.
Еще одна неизвестная легенда могла стать причиной тому, что находящийся рядом с Платоном на фреске в Воронце Аристотель именуется царем. Вероятно также, что такое его именование могло сближать образ Аристотеля с образами библейских трех волхвов, на которых он был похож из-за одежд.
Также может возникнуть соблазн толковать данные изображения в духе платоновской философии, представляя гроб одновременно и подобием mementomori, и выражением суетности земных оков, от которых следует избавиться, пройдя через духовное рождение. Выяснение этого вопроса потребует отдельного исследования воззрений румынских монахов XVI в.
Еще одна неизвестная легенда могла стать причиной тому, что находящийся рядом с Платоном на фреске в Воронце Аристотель именуется царем. Вероятно также, что такое его именование могло сближать образ Аристотеля с образами библейских трех волхвов, на которых он был похож из-за одежд.
Тексты о Прорицаниях семи мудрецов напрямую повлияли на иконографию Древа Иессева, так как рождение Христа было якобы предсказано философами, и, таким образом, около Иессея на некоторых фресках появляются по шесть эллинов с каждой стороны, общим числом 12, соотносясь с традиционной иконографической числовой схемой центральной фигуры, окруженной двенадцатью меньшими [11] . Впрочем, число мудрецов всегда варьируется: если в тексте их 7, то в разных церквях может быть 12, 10, 14, и т.д. В уже упомянутом нами соборе в Орвието внизу Иессеева Древа находится гроб неизвестного философа. Иконография Сократа, Платона и Аристотеля встречается в составе Древа в росписи Великой Лавры св. Афанасия на горе Афон (XVI в.). Они же присутствуют на Древе в Благовещенском соборе Кремля (1564 г.). На свитке Сократа написано: «Доброго мужа никакое зло не постигнет. Душа наша бессмертна. По смерти будет добрым награда, а злым — наказание». У Платона: «Должно надеяться, что Сам Бог ниспошлет небесного Учителя и Наставника людям». На болгарских фресках, изображающих Древо Иессево, иконография радикально отличается от греческой или русской. На росписи в Бачковском монастыре (XVII в.) Сократ изображается как короткобородый зрелый мужчина с роскошной короной на голове и богато украшенными одеждой и обувью, в то время как стоящий неподалеку Платон кажется подростком из-за отсутствия какой-либо растительности на лице и юношеской прически; его корона также уступает в размерах короне Сократа. Сократ держит в руках свиток с надписью «И обретет плоть Он от девы еврейской и будет распят. И блаженны те, кто Его слышит». На другой фреске в церкви Рождества Христова в Арбанаси (XVII в.) Сократ имеет, как и прочие философы, нимб (корона поверх головы не дорисована), а его свиток повествует: «И имя Его прославится, и почитаться Он будет по всему свету».
Так Сократ, а также стоящие рядом Платон, Аристотель, Пифагор, Гомер, Солон, Плутарх, Сивилла и др. благодаря псевдоизречениям о Христе не просто приближаются к христианским мыслителям, но уравниваются со святыми Православной церкви, получая нимбы. Заметим, что при этом короны и шапочки, атрибуты мудрецов, как и восточные одежды, сближающие философов с тремя волхвами, не исчезают, но дополняют образ святых, сочетаясь с нимбами. Этот наиболее радикальный вариант церковного изображения древнегреческих философов встречается лишь единожды, если не учитывать стертые нимбы некоторых эллинских мудрецов на золоченых дверях Благовещенского собора [12] .
Как мы увидели, влияние разновременных апокрифических сказаний, легенд о гробе Платона и Семи мудрецах, сказалось на становление рассматриваемой иконографической традиции не в меньшей степени, чем придуманные задним числом пророческие изречения философов. Эллинские мудрецы, с самого первого их появления в католической иконографии Италии, быстро распространились именно в поствизантийском и православном ареале, что связано как с составом основных письменных источников, так и с православной богословской традицией, почти всегда отрицающей наследие древнегреческой философии, мало с ней знакомой, но желающей поставить громкие имена античных мудрецов себе на службу. Поэтому эллинские мудрецы в православном изобразительном искусстве – образы парадоксальные. С одной стороны, в основном они появляются на западных стенах, воротах, что показывает их наибольшее отдаление от символического центра, святая святых храма, располагающегося на востоке. Философы и поэты, как исключенные из рядов святых и библейских персонажей, но, тем не менее, присутствующие в росписи храма, оказываются в маргинальной позиции: оттого и такое частое изображение их на овеществленной пограничной зоне, «рамке» – воротах, папертях или подклетах церквей. С другой стороны, изображения философов оказывались не только среди тех, кому запрещался вход в храм, но и находились на самом виду, у входа, там, где проходил каждый. Такое расположение изображений эллинских мудрецов, позволяющее каждому запомнить необычные для православных церквей образы, вкупе с их популярностью в книжной культуре России и Европы послужило дальнейшему распространению этой иконографии и даже, единичным попыткам иконографической канонизации философов как святых.
[1] Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта №20-011-00385а «Иконография античных и средневековых философов в православных храмах: специфика визуальной репрезентации человека в русской культуре».
[2] Мирошниченко Е. И. Платон и платонизм в древнерусской литературе // Вестник НГУ. Серия: Философия. Т.10, Вып. 1, 2012.
[3] Цит. по: Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. В 2-х тт. СПб., 1861. С. 363
[4] Цит. по: Казакова Н. А. «Пророчества еллинских мудрецов» и их изображения в русской живописи XVI—XVII вв. // Труды отдела древнерусской литературы. Т. XVII. М., Л., 1961
[5] Цит. по: Сергеев В. Н. О надписях к изображениям «еллинских мудрецов» // Труды Отдела древнерусской литературы. Л., 1985. С. 328.
[6] Уваров А.С. Христианская символика. Ч. 1. М., 1908. С. 18
[7] Taylor M. D. Historiated Tree of Jesse // Dumbarton Oaks Papers, Vol. 34/35, 1980/1981. P. 136
[8] Фома Аквинский. Сумма теологии. Часть II-III. Вопросы 1-46. Киев, 2011. С. 45
[9] Ciobanu C. Profeţiile înţelepţilor antichităţii de la biserica Sântul Gheorghe a mănăstirii Voroneţ // Studii şi Cercet. Ist. Art., Artă Plastică, serie nouă. Tom 1 (45). Bucureşti, 2011. P. 28.
[10] Полное собрание русских летописей. Том 21 (1). Степенная книга царского родословия. Часть 1. СПб., 1908. С. 166-167.
[11] Дуйчев И. С. Древноезически мислители и писатели в старата българска живопис. София, 1978.
[12] Чернецов А.В. «Двери христианских храмов: иконография и символика» // Вестник российского гуманитарного фонда. Российский гуманитарный научный фонд, №4, 2002.
Сократ, Платон, Аристотель как персонажи православной церковной иконографии
Ключевые слова: Сократ, Платон, Аристотель, «русский Платон», церковная иконография.
На фресках русских и балканских церквей можно встретить необычных персонажей, не имеющих причастности к библейским сказаниям. Это греческие философы, поэты и даже боги: Платон и Аристотель, Гомер, Софокл и Еврипид, Гермес и Аполлон, Дионис и Зевс. В Никольской церкви Вяжищского монастыря под Новгородом на фресках фигурируют Гермес Трисмегист (Еремия), Платон, Еврипид. В Спасо-Преображенском соборе Хутынского монастыря в Новгородской области есть изображения древнегреческих философов. На фресках входной часовни Ватопедской обители на Афоне, Греция, присутствуют фрески с мудрецами: Платоном, Аристотелем, Сивиллой, Софоклом, Аполлоном, расположенными по углам. В работе мы попытаемся рассмотреть основные способы интерпретации появления этих персонажей в православной церковной иконографии.
Plato, Hermes, Homer as the characters of Orthodox church iconography
Keywords: Plato, Homer, Hermes, Russian iconography.
In the frescoes of Russian and Greek churches could be depicted unusual pagan characters. There are Greek philosophers, poets, and even the gods: Plato and Aristotle, Hermes and Apollo, Homer, Sophocles and Euripides. In the St. Nicholas Church of Nikolo-Vyazhishchskii Stavropegial Women's Monastery near Novgorod in the frescoes appears Hermes Trismegistus, Plato, and Euripides. There are a couple of images of ancient Greek philosophers in the Holy Transfiguration Cathedral of Khutyn Monastery of Saviour's Transfiguration and of St. Varlaam in the Novgorod region. The chapel of the Holy and Great Monastery of Vatopedi on Mount Athos, Greece, also contain frescoes of sophoi: Plato, Aristotle, Sibyl, Sophocles, and Apollo, which are located in the ceiling corners. In this paper, we try to consider the main approaches to interpret the appearance of these characters in the Orthodox church iconography.
[2] Мирошниченко Е. И. Платон и платонизм в древнерусской литературе // Вестник НГУ. Серия: Философия. Т.10, Вып. 1, 2012.
[3] Цит. по: Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. В 2-х тт. СПб., 1861. С. 363
[4] Цит. по: Казакова Н. А. «Пророчества еллинских мудрецов» и их изображения в русской живописи XVI—XVII вв. // Труды отдела древнерусской литературы. Т. XVII. М., Л., 1961
[5] Цит. по: Сергеев В. Н. О надписях к изображениям «еллинских мудрецов» // Труды Отдела древнерусской литературы. Л., 1985. С. 328.
[6] Уваров А.С. Христианская символика. Ч. 1. М., 1908. С. 18
[7] Taylor M. D. Historiated Tree of Jesse // Dumbarton Oaks Papers, Vol. 34/35, 1980/1981. P. 136
[8] Фома Аквинский. Сумма теологии. Часть II-III. Вопросы 1-46. Киев, 2011. С. 45
[9] Ciobanu C. Profeţiile înţelepţilor antichităţii de la biserica Sântul Gheorghe a mănăstirii Voroneţ // Studii şi Cercet. Ist. Art., Artă Plastică, serie nouă. Tom 1 (45). Bucureşti, 2011. P. 28.
[10] Полное собрание русских летописей. Том 21 (1). Степенная книга царского родословия. Часть 1. СПб., 1908. С. 166-167.
[11] Дуйчев И. С. Древноезически мислители и писатели в старата българска живопис. София, 1978.
[12] Чернецов А.В. «Двери христианских храмов: иконография и символика» // Вестник российского гуманитарного фонда. Российский гуманитарный научный фонд, №4, 2002.
Сократ, Платон, Аристотель как персонажи православной церковной иконографии
Ключевые слова: Сократ, Платон, Аристотель, «русский Платон», церковная иконография.
На фресках русских и балканских церквей можно встретить необычных персонажей, не имеющих причастности к библейским сказаниям. Это греческие философы, поэты и даже боги: Платон и Аристотель, Гомер, Софокл и Еврипид, Гермес и Аполлон, Дионис и Зевс. В Никольской церкви Вяжищского монастыря под Новгородом на фресках фигурируют Гермес Трисмегист (Еремия), Платон, Еврипид. В Спасо-Преображенском соборе Хутынского монастыря в Новгородской области есть изображения древнегреческих философов. На фресках входной часовни Ватопедской обители на Афоне, Греция, присутствуют фрески с мудрецами: Платоном, Аристотелем, Сивиллой, Софоклом, Аполлоном, расположенными по углам. В работе мы попытаемся рассмотреть основные способы интерпретации появления этих персонажей в православной церковной иконографии.
Plato, Hermes, Homer as the characters of Orthodox church iconography
Keywords: Plato, Homer, Hermes, Russian iconography.
In the frescoes of Russian and Greek churches could be depicted unusual pagan characters. There are Greek philosophers, poets, and even the gods: Plato and Aristotle, Hermes and Apollo, Homer, Sophocles and Euripides. In the St. Nicholas Church of Nikolo-Vyazhishchskii Stavropegial Women's Monastery near Novgorod in the frescoes appears Hermes Trismegistus, Plato, and Euripides. There are a couple of images of ancient Greek philosophers in the Holy Transfiguration Cathedral of Khutyn Monastery of Saviour's Transfiguration and of St. Varlaam in the Novgorod region. The chapel of the Holy and Great Monastery of Vatopedi on Mount Athos, Greece, also contain frescoes of sophoi: Plato, Aristotle, Sibyl, Sophocles, and Apollo, which are located in the ceiling corners. In this paper, we try to consider the main approaches to interpret the appearance of these characters in the Orthodox church iconography.