СИМВОЛИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ЛОШАДИ В ДРЕВНЕРУССКОЙ ИКОНОПИСИ

Войкова В.В.
Искусствовед, г. Москва.

Звери становятся частью иконографической программы уже в самых первых христианских памятниках. Изображения животных в древнерусской иконе встречаются довольно часто. Иконописцы рисовали прежде всего обитавших по близости существ. Одним из таких был конь, который издавна служил на благо человеку.

Конь с древности имел сакральное значение на Руси, что подтверждается упоминанием его во многих языческих сказаниях и преданиях. Главнейшего бога славянского пантеона – Перуна иногда представляли в образе конного всадника или едущего на колеснице по небесам. Он побеждал врагов, пуская в них стрелы [1] . Образ небесного всадника-триумфатора описан и в Священном Писании: «И увидел я отверстое небо, и вот, конь белый, и сидящий на нем называются Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует» (Откр. 19:11). На грядущую победу Правителя, нисходящего с неба, символически указывает белый конь. Таким образом, мотив всадника- победителя злых сил воплощает в себе, с одной стороны, пережитки языческого прошлого, а с другой - христианскую догматику [2] . Одна из самых древних сохранившихся русских икон с изображением всадника - «Чудо Георгия о змие с житием» датируется первой половиной XIV века и находится в Русском музее. Георгий изображен как подобает воину: в облачении и с доспехами. Парящий конь наполнен сознательной силой. Победа свершается с помощью молитвы. Меч не касается змея, символизирующего дьявольскую, хтоническую сущность, весь облик которой злобен, а взгляд полон коварства.

Чудо Георгия о змие, с житием в 14 клеймах. Средник.
Первая половина XIV века.

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.

В иконе первой половины XV века из Третьяковской галереи об этом же чуде Георгий протыкает пасть змея копьем. Взгляд коня при этом послушно направлен на всадника, словно в ожидании команды. Художник пластически объединяет животное и человека, создавая динамичное движение, направленное на противника.

Святые Борис и Глеб на иконе, хранящейся в Новгородском музее, тоже показаны в виде всадников.
Такая иконография относится к достаточно распространенному в древнерусском и византийском искусстве типу изображения конных святых воинов [3] . Кони в данном случае служат для создания мужественных образов. Композиция очень цельная, четыре тела будто слиты воедино и все вместе внушают торжественное величие светлого облика борцов со злом.

Чудо Георгия о змие. Первая половина XV в.
Гсударственная Третьяковская галерея, Москва.

Борис и Глеб на конях. Около 1377 г.
Новгородский музей.

В XVII веке получает широкую популярность эсхатологическая иконография архангела Михаила как Архистратига – верховного представителя небесного воинства [4] . В этом качестве он изображается скачущим на коне. Значимость животного, как и его всадника, здесь несколько иная. Он предстает уже не просто земным созданием, но и частью дольнего мира, его верным сподвижником. Зверь изображается пламенно-красным, и у него, как и у Михаила, есть крылья, чтобы лететь по небу и служить благой цели. Конь представляет собой неотъемлемую часть атрибутики меченосца, борца за справедливость и охранителя человеческого спокойствия.

На иконе «Вознесение пророка Илии» из Карельского музея изобразительных искусств показан еще один тип изображения лошади. В колесницу впряжены четыре коня, примкнувших друг другу. Все они находятся в одном каноническом движении. Животные являются двигателем огненной стихии, вознося пророка прямо на Небеса [5] . В этом случае они спущены на землю не для военных действий.

Архистратиг Михаил – воевода. Первая пол. XVII в.
Собрание П. Корина, Москва.

Средник иконы «Огненное восхождение пророка Ильи с житием» 1647 г.
Карельский музей изобразительных искусств.

В коне видели не только военную и транспортную функцию. Для крестьян он был прежде всего помощником в возделывании земли и потому - кормильцем. В связи с необходимостью небесного покровительства домашнего скота на Руси становятся популярны византийские святые, которые были близки к животному миру. Особенно ярко эта тенденция проявилась в северных областях (Новгороде, Пскове) [6] . Покровителями лошадей на Руси считались святые Флор и Лавр [7] . На новгородской иконе конца XV века, находящейся в Третьяковской галерее, о чуде Флора и Лавра Архангел Михаил вручает святым поводья от двух запряженных коней. Так символически изображено предание балканских христиан о том, что Архангел научил мучеников искусству управлять лошадьми, так как сам является покровителем домашних животных [8] .

Чудо о Флоре и Лавре. Конец XV в.
Третьяковская галерея, Москва.

Два коня, которых держит Михаил, находятся в динамике и одновременно в покое, таким образом выражая устремление земного существования (в виде коней у водопоя под ними) к небесному (в образе Архангела и святых над ними). Три всадника - это пастухи, святые мученики и родные братья: Спевсипп («ускоряющий бег коня»), Елевсипп («гонящий коня») и Мелевсипп («ухаживающий за конем») [9] . Они гонят табун лошадей к водопою. Этот табун являет собой природную силу, но обузданную и требующую заботы.

Лошадь сыграла роль и в сложении древнерусской иконографии в праздничном цикле икон. В изображении «Рождества Христова» в византийской традиции рядом с яслями непременно должны располагаться вол и осел, символизируя собой должных примкнуться к Христу иудеев (вол) и язычников (осел). Но на Руси эти символы утрачивают свой смысл вместе с заменой в большинстве икон осла на коня, а вола на корову, более близких животных русскому человеку. [10] Примером может служить икона из иконостаса Благовещенского собора Московского Кремля.

Фрагмент иконы «Рождество Христово» из иконостаса Благовещенского собора Московского Кремля. 1405 г.

Невозможно закончить повествование о лошадях, не упомянув об иконографическом типе, запрещенном распоряжением Синода в начале XVIII века [11] . Речь идет об изображении святого Христофора Песьеглавца. Нельзя сказать однозначно имело ли предание о песьей голове святого Христофора иносказательный смысл, но канонически он должен изображаться с головой пса [12] . Во многих русских иконах, например из музея-заповедника «Ростовский кремль» первой половины XVII века, его голова гораздо больше напоминает лошадиную, чем собачью [13] . Изображение сосредоточенной в молитве лошадиной морды еще раз подтверждает очень теплую привязанность древнерусского человека к коню.

Святой мученик Христофор. Фрагмент иконы. Первая половина XVII в.
Государственный музей-заповедник «Ростовский Кремль»

[1] Капица Ф. С. Тайны славянских богов. Мир древних славян магические обряды и ритуалы. Славянская мифология христианские праздники и обряды/ Ф. С. Капица.-М.:РИПОЛ КЛАССИК,2007.-63 с.
[2] Мухин Андрей Сергеевич Хтонические мотивы в староладожской фреске «Чудо Георгия о змие» // ТРУДЫ СПБГИК. 2009. №. С.220-226
[3] Смирнова Э. С. Живопись Великого Новгорода. Середина XIII — начало XV века / [АН СССР. Научный совет по истории мировой культуры; Ин-т истории искусств Мин-ва культуры СССР]. — М.: Наука, 1976. — 392 с.: ил. С 220.
[4] Тычинская, П. А. Древнейшие изображения архангела Михаила грозных сил воеводы/П. А. Тычинская/Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена.-2012.-№133.-с 164-175.
[5] Овчинников, А. Н. Символика христианского искусства/Овчинников А. Н./М.: Родник, 1999. — 520 с.: ил. С 362.
[6] Лазарев., В. Н. Русская иконопись от истоков до начала XVI века/ В. Н. Лазарев/М.: Искусство, 2000.-152с. С 21.
[7] там же, с 55.
[8] там же с 56.
[9] там же с 64.
[10] Покровский, Н. В.Евангелие в памятниках иконографии, преимущественно византийских и русских/ Покровский Н. В./ М.: Прогресс-Традиция, 2001. — 564 с.: ил. С 163.

[11] Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству Православного исповедания Российской империи. — СПб., 1872. Т. II. 1722 г. С.294 № 625 С. 293—295.
[12] Максимов Е. Н. Образ Христофора Кинокефала: Опыт сравнительно-мифологического исследования // Древний Восток: К 75-летию академика М. А. Коростовцева. — Сб. 1. — М.: Наука, 1975. — С. 82. — 76-89 с.
[13] Липатова С. Н. Святой мученик Христофор Песьеглавец: Иконография и почитание. — М.: Православие.ру, 22.05.2007 г.

Предыдущая статья

Символика льва в древнерусском искусстве

Следующая статья

Образ Ноевого ворона в средневековых русских источниках