Смысл даров: краткое иконографическое руководство

История новогодних, рождественских, а в некоторых традициях еще и крещенских подарков не так очевидна, как кажется на первый взгляд. То, что представляется нам совершенно неотъемлемыми атрибутами этих праздников — подарки, игрушки, елки, — в сущности, весьма поздние нововведения даже для Европы.

Почему в западной традиции за рождественские подарки отвечает святой Николай? Где связь? Дело в том, что изначально именно в день памяти этого святого, 6 декабря по старому стилю, а не на Рождество, люди вспоминали истории о многочисленных дарах чудотворца. К таковым, скажем, относилось «чудо с ковром», история, которая непосредственно случилась в день памяти святого.

Некий старец хотел праздновать, но не имел для этого денег — и решил продать свой ковер, чтобы как следует почтить святой день. Николай Чудотворец явился сначала ему — и купил ковер, а затем жене этого старца — и подарил ей купленное. Чудо это часто изображалось на житийных клеймах.

Или другая история — о бесприданницах. Был, де, некий отец, дочерей которого никто не брал замуж, потому что у них не было приданого. И когда он уже отчаялся и думал отдать одну из них в публичный дом, чтобы заработать денег для двух других, святой Николай подарил ему мешок с деньгми: то ли явился сам, то ли забросил в окно, а в некоторых версиях — в дымоход.

Словом, милость святого глубоко откликнулась в сердцах как западных, так и восточных христиан. На Руси Николай и вовсе занял небывалое по значимости место — например, на псковской иконе Сошествие во ад (XIV век) в верхней части мы можем видеть деисусный ряд, в котором место Христа занимает епископ Мир Ликийских. Существовала поговорка «Бог не может, Никола поможет». Впрочем, с течением времени, народная интуиция отступила перед литургической логикой — произошло некое сращивание праздников и подарки стали дарить на Рождество, казалось бы, вспоминая непосредственно рождественские дары волхвов.

Однако логика даров несколько глубже и красивее, чем только дары восточных царей или святого Николая. Уже в IV веке складывается традиция рождественского праздника Девы Марии — Собора Пресвятой Богородицы. Иконография этого праздника окончательно складывается В XIII веке. Одним из самых ранних примеров является фреска в церкви Богородицы Перивлепты в Орхиде (Сербия). На ней мы видим две странные фигуры справа и слева от Богородицы: одна протягивает скалу с пещерой, а другая — ясли.
Те же образы мы можем видеть и на самой ранней русской иконе этого праздника (Псков, кон. XIV века), или совсем ярко — на поздней иконе XVII века, созданной на Русском севере — здесь наше внимание неизбежно привлекают красная и белая фигуры с теми же яслями и пещерой.

Кто это? Отвечает на этот вопрос Рождественская стихира, написанная Иоанном Дамаскином (VIII век):

Короче говоря, эти фигуры — пустыня и земля, которые приносят подарки — ясли и пещеру соответственно. Как не удивляться простой логике этих подарков — в пустыне необходима вода, поэтому она дарит ясли, а пещера — это просто открытость земли. То же и ангелы — они просто поют, делая нечто для себя естественное, как и небо — дарит звезду, что нисколько не является фантастикой. Иными словами, все сущее просто-напросто дарит то, что может подарить, нисколько не нарушая естественного хода собственного существования. В этом смысле, и земля, и пустыня, и небо — подарки сами по себе. Всё — просто есть. И это уже подарок, как и залог праздничного настроения.

По всей видимости, этому же настроению отвечает и необычная фигура танцующего юноши в правом нижнем углу псковской иконы. В конце концов, пусть выходные заканчиваются — праздник все равно остается.