ЗЕЛО

«Велбуд образом нелеп»: экзотические звери в древнерусской литературе и миниатюре

Материал подготовлен: ЗЕЛО
Животные, обитающие в дальних странах, неведомые, с необычной внешностью и повадками, всегда привлекали внимание древнерусских книжников. Помимо слона, поражавшего своими размерами, наши предки восхищались и другими, не менее причудливыми представителями экзотической фауны. Знали на Руси крокодила и носорога, жирафа и обезьяну, страуса, и даже броненосца. Начать же хотелось с давно прирученного человеком представителя дальних стран – верблюда.
Верблюд. Миниатюра «Слова о рассечении человеческого естества», XVIII в. РНБ ОЛДП О.133, л. 167 об.
Верблюды. Миниатюра «Синодика», XVIIIв. РГБ. Ф. 299 № 341. Собр. Н.С. Тихонравова.
На Руси это животное называли камил, вельбуд или вельблуд. Само слово вельбуд, по всей видимости, заимствовано из готского языка, а форма «вельблуд» появилась уже для объяснения непонятного слова: «вель», то есть «велий, великий» и «блуд» - «блуждающий», что прекрасно поясняло свойства этого животного, много путешествующего по пустыням.
Верблюд. Иллюстрация к словам Христа: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши». Миниатюра «Сийского Евангелия», XVIIв. БАН. Археогр. ком. № 339 (№ 190), л. 463. (Изд: Библия 1499 года и Библия в синодальном переводе. Т. 7. Евангелие. М., 1992).
Разгневанный верблюд. Иллюстрация к притче «О временнем сем веце». Миниатюра «Синодика» XVIIв. НБКМ, № 815
Верблюд нередко упоминается в Евангелии, а слова Христа о трудности спасения богатых («Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши») вовсе стали поговоркой. Одежда Иоанна Крестителя, сделанная из верблюжьего волоса, стала символом христианской аскезы. В Ветхом Завете верблюды одни из самых упоминаемых животных: на них путешествуют библейские патриархи, а их число является выражением богатства. Попадают животные и в околобиблейские предания: на верблюдах прибывают волхвы к Младенцу-Христу, изображения животных встречаются на фресках и миниатюрах сотворения мира и всемирного потопа. Восточные предания даже называют змея-искусителя подобным верблюду по красоте.
Киевская Псалтирь XIVв, (РНБ ОЛДПF.6, л.53 об.)
Угличская Псалтирь XV в, (РНБ F.I5, л. 80 об.)
В отличие от восточных представлений, на Руси верблюда красивым не считали, напротив, согласно представлениям наших предков, это некрасивое и гневливое животное. Вот что говорит о нем старообрядческое «Слово о рассечении человеческого естества»:

«Вельбуд бо образом нелеп и со гневом родится. Сице и человек, аще нелеп есть обычаем и гневлив, неси человек, но вельбуд».

Вид верблюда считался настолько уродливым, что даже он сам не мог переносить своего отражения. В одном сочинении эта особенность роднит верблюда (камила) со слоном:

«О слоне и о верблюде. Слон и камил не пиют воды чистыя, но прежде возмущают ногами, да не видят некрасоты вида своего в потоцех»
Слон. Миниатюра «Христианской Топографии», XVIIв. РНБ Погод. 1091 л. 452
Помимо гневливости верблюду приписывали еще и удивительную злопамятность:

«Когда уранен верблюд, долгим временем скрив гнев, егда благовременство приимет, злое воздает. Сий велблюд образ есть тяжкояростных и памятозлобным людем»

Злой верблюд встречается в одном из вариантов притчи «О временном сем веце». В распространенной версии человек убегает от разъяренного единорога, и попадает в яму, из которой растет дерево, среди которого находит немного меда, однако дерево окружено опасностями: на дне пропасти дракон, а корень древа беспрестанно грызут мыши. Дерево символизирует нашу жизнь, единорог – смерть, а мыши день и ночь, укорачивающие время нашей жизни.

В другом варианте сказания место единорога занимают разгневанный верблюд и лев, а человек, впавший в колодец, становится образом неразумного богача:

«Человек некий хожааше на поле чисте, не бе на поле том ни дебри, ни леса; узре грядуща к собе лва с верблюдом и абие печален быв, нача тужити, не имея где сокрытися зверей тых; и поскочи по полю и найде кладязь глубок… И беста дваи древа растуща от боку кладязя того: едино сребрено имеяше листве, а другоє златои. Летеи же паде на сребрене древе, и ухватись за ветвии, седе ту... И тамо седящю ему, грълица прилетааше, смоковь носящи, а иногда рожькы и ягоды винныа… Ипакы врань прилетааше, угль горящь нося, пометааше нань, а иногда ящерци и жабы… И видев доле близь злато древо растуще, а высподе под древомь змии страшень и огнем дышюще на аспиды и ехыдны злыи. Онь же видяше то, яко живота ему несть уже, ни исхода ис кладязя того, небреже того всего, ни убояся несмысленыи и начала торзати сребреное листвие и класти в недра своа, и тужааше, скорбя да бых паль на златое древо. И нача мыслити в сердци своемь, и пустись нань, и лете в дно, в злыя оно скоропиа, и оглуши и змии свистанием своимь. Того ради безумныи зле погыбе».

Толкование притчи: лев – образ смерти, верблюд – старости, горлица и ворон символизируют добрые и злые мысли человека.
Притча о богатых. Миниатюры «Синодика», XVIIв. РГБ ф. 37 № 9
Однако верблюд не всегда коварное и злое существо. Прямо противоположный характер нам встречается в переводной «Повести о Стефаните и Ихнилате», занимательной книге басен о похождениях двух шакалов. В одной из притч рассказывается как верблюд, отбившись от каравана, был принят дикими животными и даже подружился с царем-львом, живя «в беспечалии и обилии». Как-то раз лев был побежден слоном-елефандом и не смог больше добывать себе пищу. Было же в царстве льва три друга – волк, лиса и ворон, и придумали они такую хитрость, чтобы насытить льва: вместе с верблюдом они пришли к больному льву, и каждый начал предлагать себя в пищу. Когда предложил себя ворон, два друга, заранее договорившись, сказали, что он слишком худ, когда так же поступил лисица, то друзья сказали, что мясо ее непригодно в пищу. Наивный верблюд также решил поступить благородно:

«Мняшеся убо и велблюд, яко и о нем имуть отложити, и рече: «Аще и вси непотребни суть, но и аз плоти много имам, и на пищу сладок есмь». Они же вкупе вельми рекоша: «Истинну рекл еси, о велблуде!» И нападше нань, растръгоша и напрасно».
Телчеслон и велбудопардус – жираф. Миниатюра «Христианской топографии», XVI в. РНБ F. IV683, л. 184
Верблюд, как животное хорошо известное, стал основой для описания некоторых других животных: так, от смешения верблюда и леопарда появились велбудопардусы. Под этим именем скрываются жирафы, однако их изображения весьма далеки от привычного нам образа.

Существовал аналог верблюда и в птичьем царстве. Русские средневековые сочинения знают велбуд-птицу, или струфокамила. За таким затейливым названием скрывается страус, экзотическая птица, попавшаяи в древнерусскую литературу, и в фольклор под именем птицы Страфиль, «всем птицам мати», от движений которой тонут торговые корабли.

Птица струфокамил описывается размером с собаку, «голова и шея как у велбуда и сильна вельми, а летати не может, а егда идет по песку, тогда крилами машет». Интересно необычное свойство страуса при высиживании яиц. Птица должна беспрестанно смотреть на яйцо, иначе птенцы не смогут вылупиться:

«Струфокомил пьтица спущает яйцо свое во глубину моря на дно, а сама в то время сидит на месте том десять дней… пьтица же та струфокомил непрестанно зрит очима своима чадородия ради птенцов своих. Аще же по случаю некоему во дни или в нощи в кое время свернет единым оком, и в то время птенцы не зараждаются, погибнут вси, и тогда яйцо то въсплываетпразно на верх воды».
Туземцы, телчеслон и велблюдопардус – жираф. Миниатюра «Христианской Топографии», XVIв. РНБ Соф. 1197, л. 318 об.
Туземцы, телчеслон и велблюдопрдус- жираф. Миниатюра «Христианской Топографии», XVI в. РНБ F. XVII. 104 л. 213 об.
Помимо басен, говорящий верблюд встречается нам в Житии бессребренников Космы и Дамиана Асийских. Святые почили в разное время, и когда умер второй брат Дамиан, люди не могли решить, хоронить ли его рядом с Космой. Тогда верблюд, некогда исцеленный святыми от бешенства, человеческим голосом сказал похоронить братьев вместе:

«И внезапу велбуд притекл, иже бяше возбеснел от диявола и уврачевавшися от святых, проглагола человеческим гласом, еже положити святаго Дамияна близ святаго Космы… и тако купно погребен быста»
Говорящий верблюд у могил святых Косьмы и Даминана. Миниатюра «Жития Алексия, митрополита Киевского». РНБ Погод. 676, л. 61 об.
Способностью говорить обладали и другие экзотические звери. Так, в апокрифическом сказании о жизни Адама и Евы после грехопадения нам встречается говорящий крокодил. Согласно сказанию, когда Адам заболел, Ева с их сыном Сифом отправилась к вратам рая в надежде получить ветвь из райского сада для исцеления праотца. Во время этого путешествия на Сифа внезапно напал крокодил:

«И по сих Сиф поиде к раю с материю своею, и виде Евва люта зверя, рекомаго крокодила, гоняща сына ея Сифа. И Евва рече к нему: «О зверю! Не помниши ли, коликотя аз сохраних рукама своима? Како ты смееши отверсти уста своя на образ Божий, и како смееши нас обьяти зубы своими?» И тогда зверь отвещав Евзе, и рече: «О Евва, от тебе зчалося, а ты како смела отверсти уста твоя на снедь, иже рече тебе Господь не ясти от того древа?»
Енудр-выдра(слева) вползает в уста спящего коркодила. Миниатюра «Физиолога», XVв. РНБ Кир.-Бел 68/1154
Описания крокодила имеют довольно много правдивых подробностей. Он описывается как водный зверь с острым хребтом и змеиным «хоботом»-хвостом. Вот как описывает его «Азбуковник»: «Коркодил, зверь водный, хребет его остр, аки гребень или терние, а хобот змиев, а глава василискова». Крокодил в преданиях выступает исключительно как негативный персонаж, олицетворяющий нечестивца или самого дьявола. Вот что сообщает «Физиолог» о вражде энудра-выдры и крокодила:

«Есть живот, глаголемый инудр, образ имый песий, враг же есть коркодилови. Егда же спит коркодил, то присно суть ему уста отверста, идет же убоинудр и помажет калом, яко осошет о нем кал, и вползет во уста коркодилови, и изьест ему внутреняя».

Выдра в толковании уподобляется Христу, крокодил – дьяволу, а история с вхождением в уста коркодиловы намекает на сошествие Спасителя в ад.

Знали на Руси и распространенное предание о лицемерных крокодиловых слезах, которые зверь проливает над несъеденной головой человека, дабы с нее сошли волосы, которыми он «уловляется». В толковании крокодил символизирует лицемерных людей:

«Коркодил зверь есть, и егда снедает человека и оставляет едину главу неснедену, занеже уловляется от власов человеческих, и лицемерствует, приходя, плачется над главою человеческою, яко грех сотворил есть, от лютости же его слезныя сойдут власы со главы, он же и главу снест».
«Змий велик», похожий на крокодила. Миниатюра «Лицевого летописного свода», XVI в. Изд: "Актеон" Лицевой летописный свод XVI века. Всемирная история. Книга 3. стр. 16
Имеются удивительные упоминания о существовании крокодилов на Руси. Так, в Псковской летописи записано невероятное происшествие под Псковом в 1582 году:

«В лета 7090 поставиша город Земляной в Новегороде. Того же лета изыдоша коркодил и лютии зверии из реки, и путь затвориша; людей много поядоша, и ужасошася людие и молиша Бога по всей земли; и паки спряташася, а инихизбиша».

Существование на Руси крокодилов подтверждают и зарубежные авторы. Так, путешественник Джером Горсей в своих записках упоминает встреченного им по дороге в Россию крокодила:

«Я выехал из Варшавы вечером, переехал через реку, где на берегу лежал ядовитый мертвый крокодил, которому мои люди разорвали брюхо копьями. При этом распространилось такое зловоние, что я был им отравлен и пролежал больной в ближайшей деревне»

О каком звере упоминают летопись и английский дипломат, до сих пор не известно.
Гиппопотам "Водный конь" из Христианской топографии (РНБ Соф. 1197, л. 320 об.)
Гиппопотам "морской конь" из Христианской топографии (РНБF. IV555, л. 363 об.).
Одно из самых популярных на Руси произведений об Индии – «Христианская Топография» Козмы Индикоплова, давала нашим предкам знания о фауне теплых стран, а многочисленные миниатюры, как правило, весьма условные, должны были создать представления о фантастических особенностях далеких земель. В сочинении описывается слон и единорог, телчеслон и вепреслон. Среди этих животных встречается и водный, или речной конь, под именем которого скрывается гиппопотам – бегемот.

Для средневекового мышления характерно представление о том,что в водный мир явлеяет собой копию мира земного, поэтому обитают там наряду с водным конем речной пес (бобр) и еж морской, морской кур (павлин) и морской бык (морж), и множество других существ, повторяющих земную фауну.
Носорог и слон. Миниатюра «Христианской Топографии», XVIв. РНБ Погод. 1088, л. 234
Еще одно неукротимое животное, обитающее в теплых странах – носорог, «страшен отнюдь», в русских источниках называемый ноздророг или нариндем. Зверь этот по мощи своей равен слону и нередко враждует с ним. Представления о нем весьма далеки от реальных: согласно описаниям, он имеет рога на губе, а глаза под горлом:

«Ноздрог есть зверь приличен слону, страшнее же слона, уши у него медвежии, а очи под горлом, рога на губе, может рогом великое древо искоренити, шерсть что на свинии, ногты и зубы львовы, хвост невелик».
Носорог и слон. Миниатюра «Христианской топографии», XVIв. РНБ Соф. 1197, л. 317 об.
Мало напоминают реального носорога и миниатюры с его изображением. Зверя часто наделяют звериными лапами с длинными когтями, гривой и несколькими рогами. Уже на закате Средневековья мы встречаем изображение носорога, весьма похожего на настоящего, однако объяснить это можно не улучшением представлений о природе, а появлением на Руси известной гравюры Дюррера с изображением ринокероса-носорога.
Носорог-ринокеросс миниатюры «Христианской топографии» (РНБ F.IV555, л. 350 об.) и гравюры Дюррера из коллекции Британского музея.
Пожалуй, самое удивительное животное, так похожее на человека – обезьяна, также была известна на Руси. Называли ее пифик, опийца или привычным для нас словом обезьяна. При описании животного всегда подчеркивали и ее желание подражать человеку:

«Животное пифик именуемое смыслом и обличием нечто человекови подобное, обыче в делех человека подражати»

Иногда обезьян называют не животными, а дикими людьми с черными лицами и круглыми бородами, которые сильны и отважны, и «к женьщинам же весьма страстны».
Пифик-обезьяна. Миниатюра «Букваря Кариона Истомина», XVII в. Изд.: Иванова Ж.Н. Древнерусская миниатюра в Государственном Историческом музее. Вып. 9. Букварь Кариона Истомина. М., 1988.
Обезьяна в силу своего характера стала символом блуда и даже самого дьявола. Интересно, что негативное представление об обезьяне было связано с отсутствием у нее хвоста – «ошиби», «не имущи ошиби, ни доброты», - говорит о ней «Физиолог», подобно тому, как дьявол имел благое начало в лице архангела, но не имеет конца. А стремление к подражанию делает обезьяну символом неразумных людей.
Обезьяна. Миниатюра «Радзивилловской летописи», XVв. Изд.: Радзивиловская летопись: Текст. Исследование. Описание миниатюр / Отв. ред. М. В. Кукушкина. М.: Искусство, 1994
После открытия Америки на Руси появляются сведения о диковинных зверях с этого континента. Так, имеются упоминания броненосца-армадилло, размером с кошку, головой поросенка и ногами ежа, еще одним таким загадочным зверем была араната коза - орангутанг, изображения которого имеются в Букваре Кариона Истомина.
Обезьяны упоминаются не только в «Физиологах» и сборниках естественнонаучного характера, но и в собраниях басен. Так, древнерусская литература знает басню о мартышке, таскающей каштаны из огня:
«Некогда пифик виде при огни каштаны лежащия, зело я возжеле ясти, — взем кота за лапу и тою оныя каштаны лежащия из огня взимаше. Кот же аще и зело вопияше, яко лапу его сожже (не бяше бо железная), глаголаше: «Чесо ради мучительство такое ему творит?» Но обезяна, ругающися коту, рече: «Что вопиеши? — аз бо не слышу».
Носорог. Миниатюра «Христианской топографии»,XVIв. РГБ. Ф. 173.I С. 24. № 76
Пять важных, но малопонятных слов древнерусского языка на "В"
Пляшущие человечки