За тридевять земель, в тридесятом царстве… О некоторых числах в древнерусской культуре

Тридевятое царство, за тридевять земель, тридесятое царство… Эти загадочные числительные в зачинах русских и восточнославянских сказок оживляют дальность путешествий и мест событий.

"Тридевятое/тридесятое царство/земля" в словарях тоже объясняется как нечто далекое. Числовое значение, стоящее за "тридевять" словари трактуют как "двадцать семь", а "тридесять" как "тридцать".

Примечание к таблице: под семантикой приводятся только смысловые значения из словарей, числовое значение приводится отдельно; в круглых скобках – уточнения и объяснения из словарей, в квадратных – наш комментарий.

Словари более или менее едины в определениях. Наиболее обстоятельно поясняют ставший классическим "Словарь русской фразеологии" под редакцией Бириха, Мокиенко, Степановой (1998) и не менее авторитетный "Большой фразеологический словарь русского языка" под редакцией Телии (2006).

"Словарь русской фразеологии" отмечает:

– происхождение: "тридевять … представляет собой сложение двух числительных: три и девять; восходит к времени, когда на Руси наряду с десятичной системой исчисления существовала и девятеричная"

– употребление: "встречается в XVI в. в одной из грамот: тридевять кочетов, а также в старинном словаре XVIII в. Алексеева (1776). В XIX в. счет девятками ещё жил в народном сознании. Примеры употребления числительного тридевять можно найти в записях народных медицинских рецептов, в записях фольклора (напр., былин), в исторических романах XIX в. (А. А. Марлинского, И. И. Лажечникова). Употреблялось также порядковое числительное тридевятый (словарь В. И. Даля). Тридевять и тридевятий известны также украинскому языку (словарь Б. Гринченко, 1909)."

"Большой фразеологический словарь русского языка" ещё глубже раскрывает смысловое значение: "Подразумевается пространство, воспринимаемое говорящим как чужое, неизвестное, иногда – как потенциально опасное. Имеется в виду, что лицо или группа лиц направляется в крайне отдалённое и неосвоенное место или находится там или что в этом месте происходит какое-л. событие. (примеч.: автор статьи: И. В. Захаренко)".

Для ознакомления с самим тридесятым царством, наилучшим и более полным раскрытием смыслового пространства "тридевятья/тридесятья" рекомендуем обратиться к блестящей работе Проппа "Исторические корни волшебной сказки", а именно к её восьмой главе "За тридевять земель" и подглаве "Тридесятое царство в сказке". Нет возможности подробно рассмотреть в этой краткой заметке её содержание, да и не имеет смысла как-либо повторять уже выполненную замечательную работу.

На рассмотрении словарей можно было бы остановиться (как это делается в большинстве случаев), если бы при этом не осталась вне нашего внимания уникальная область древнерусской культуры, связанная со счетом и историей математики. До сих пор остается малоизвестным и, в общем, недооцененным факт числового значения тридевять как = 39.

Речь прежде всего об устном народном творчестве. Некоторые былины сохранили такие следы:

Добрыня и Маринка
…
Обернула-то Добрынюшку гнедым туром,
У ней было в поле тридевять туров,
Сбылси в поле тридесятый тур…

Вариант былины записан Гильфердингом (Онежские былины, записанные Александром Федоровичем Гильфердингом летом 1871 года, Т. 2. – 2-е изд. – СПб.: Тип.Император. Акад. наук, 1896 – [былина № 163 от И. Еремеева, дер. Кокорина /Кижи]). Здесь тридесять хотя и является также следующим значением после тридевяти, как и ранее, но уже следует увеличению счета лишь на единицу. К стаду колдуньи Маринки прибавился лишь один "новый" тур (заколдованный Добрыня), происходит переход не от 27 ("тридевять" как "трижды девять") к 30 ("тридесять" как "трижды десять"), а от 39 к 40.

Такое значение следовало бы подвергнуть сомнению, однако оно подкрепляется другими находками, сделанными этнографическими экспедициями Академии наук (данные подробно рассмотрены в статье С. П. Обнорского "Заметки по русским числительным" в сб. "Академику Н. Я. Марру", 1935) по Медынскому, Мещовскому уездам бывшей Калужской губернии, Новосильскому уезду Орловской губернии, Щигровскому уезду Курской губернии, Егорьевскому уезду Рязанской губернии, Мокшанскому уезду Пензенской губернии. Было зафиксировано название тридцати как "двадцать десять", за которым следует "тридцать один", а также название сорока как "тридцать десять", за которым следует "сорок один" и т. п.

В таком случае открывается ещё одно смысловое пространство: "тридесять" – это "тридцать десять" = 40, а "тридевять" – это, по-видимому, "три(дцать) девять".

Cо всей определенностью, а не случайной возможностью для предположения о таком значении, позволяют судить также историко-математические данные, в свою очередь подкрепляющие аргументы из устного народного творчества. Речь об исследованиях архаического древнерусского абака, по-видимому, бытовавшем не позднее XI в. (см. работы Б. Я. Виленчика "Новые доказательства существования русского архаического абака" в журн. "Советская археология", № 3, 1984, и Р. А. Симонова "Математическая мысль Древней Руси", 1977). В структуре архаического древнерусского абака заложено накопление в одном разряде до 10 единиц и лишь с приходом ещё одной происходит переход в новый разряд и отложение одной единицы на предыдущем (десять на абаке откладывается на одном уровне, а одиннадцать как одна костяшка на том же уровне и одна – на следующем). По этой причине его называют "безнулевым абаком": меньший разряд не бывает пустым (способа откладывания на абаке нуля нет), он всегда заполнен. Такая же структура отражена и в фольклорных находках (устный счет из этнографических экспедиций, украинские песни и русские былины). Такие историко-математические исследования отталкиваются от свидетельств иностранцев-современников (Штаден XVI в., Олеарий XVII в. – обоим бросился в глаза инструментарий, непривычный для иностранца при подсчете, а именно, два типа косточек, сливовые и вишневые), от данных старинного учебника арифметики Накциановича (1759, Вильно) с дополнительной главой, заметно анахроничной, о "калькулаторной (примеч. то есть счетной) арифметике", от неопределенных ранее рисунков на полях старых рукописей (Радзивилловская летопись), а также меток на пряслице из Белоозера (XIII в.), кроме того, на материалах старейшего математического трактата древнерусского математика XII в. Кирика Новгородского "Учение им же ведати человеку числа всех лет", а также на материалах задачника по обучению счету на абаке, включенного в Русскую Правду. И довершает доказательство существования архаического абака археологическая находка 1985 г.: сливовые и вишневые косточки в мешочке в славянском захоронении 2-й пол. XI в., которые убедительно укладывались в картину счетного инструментария, как описанного иностранцами-современниками, так и реконструируемого по вышеописанным материалам.

Былина о Добрыне и Маринке несет в себе черты большой старины, вполне вероятно, ещё домонгольской поры. Сумцов отмечал: "В очень давнее время, когда тур был на Руси ещё обыкновенным животным, в эпоху расцвета былевого творчества, сказка о жене-волшебнице вошла в былины Владимирова цикла с приурочением к исторической личности Добрыни." (Сумцов Н. Ф. Былины о Добрыне и Маринке и родственные им сказки о жене-волшебнице // «Этнографическое обозрение». 1892, № 2/3. С. 143—169). В. Я. Пропп полагал, что древнейшими из былинного творчества являются сюжеты, связанные со сватовством героя и со змееборством. Наибольшее количество дошедших до нас былин относится к периоду с XI по XIII–XIV вв. Исследователи расходятся во мнении, когда на Руси появились эпические песни. Одни относят их возникновение к IX–XI вв., другие – к XI–XIII вв. Несомненно, что основа упомянутой былины о Добрыне могла возникнуть ещё до Владимирова цикла, в домонгольскую пору, на что указывают как древнейшие сюжеты в основе сказания, так и упоминание туров. Но стоить отметить, что интересующие нас числительные "тридевятый" и "тридесятый" могли быть внесены в другое время.

Историко-математические исследования архаического абака способны помочь понять, объяснить, откуда идёт конкретное значение, которое, вероятно, отразилось в особых случаях устного счета и фольклоре. Однако необходимо отметить, что дает нам право считать, что "тридевять" и "тридесять" вообще относятся к давней традиции. Упоминания в текстах магического характера, заговорах позволяют судить о действительно большой традиции, стоящей за этими числительными (см. анализ текстов заговоров В. Н. Топорова в "Исследованиях по этимологии и семантике", Т. 1, 2004, в том числе собранных Л. Майковым в работе "Великорусские заклинания", 1869). Наиболее древним зафиксированным случаем является находка берестяной грамоты № 715 в Новгороде в слое XIII в. с текстом "Тридевять ангелов, тридевять архангелов, избавьте раба Божия Михея от лихорадки молитвами святой Богородицы.

Итак, для трактовки значения, основанной на десятичном счете обнаруживается достаточно аргументов. Что же лежит в основании девятичного счета и трактовки, установленной в большинстве авторитетных словарей (не говоря обо всей литературе, позаимствовавшей из них значение)? Лингвист О. Ф. Жолобов рассмотрел упомянутую грамоту и числительное в ней, и в заключении статьи пришел к выводу: "Вопреки распространенной точке зрения, числительное тридевять не является остатком особого девятичного счисления, которого, судя по всему, не существовало. Нельзя говорить о девятичном счислении там, где допустимо вести речь лишь об ограниченном счете по девяти, имевшим ритуально-магический характер. В то же время данное числительное нельзя отождествлять и с обычным совмещением двух сакральных чисел, не обозначающим точного количества" (О. Ф. Жолобов "Тридевято анеело тридевя ароханело (функции и формы числительных в берестяной грамоте № 715", журнал "Вопросы языкознания", № 3, 2005). Действительно, до сих пор будто бы не обнаружено подтверждения девятичного счета, признаков такой практики. Это не отменяет прочтения "тридевять" как отдельного употребления сакрального характера, имевшего особый характер, а потому несводимому к числовому значению, а, скорее, раскрывавшего неопределенно большую величину.

Напоследок отметим ещё один языковой аргумент в пользу счета "тридевять", "тридесять", "сорок один", который привела д. фил. н. Г. Ю. Смирнова в работе "Представление числительных в историческом словаре русского языка в свете современного математического знания" (сб. "Историческая лексикология и лексикография", вып. 8, 2010): "Счет половинками — уникальный русский счет, с математической точки зрения счетом не являющийся, т. к. арифметический счет — это увеличение на единицу. Примеры числительных с полъ- демонстрируют и возможный порядок следования числительных от одиннадцати (11) до двадцати (20) вообще. Так, например, по словарным статьям СлРЯXI–XVII можно установить такой порядок следования: полсемнадцата, полъ-осьмнадцата, полдевятнадцата и далее полдесятнадцата (при отсутствии полдвадцата или полдвадесята). Не это ли укрепляет позиции примера С. П. Обнорского двадцать десять (30), на который смотрят снисходительно. Перед нами не что иное, как эксплицирование счетной операции: девятнадцать, десятьнадцать, а далее переход на другую ступень, ступень второго десятка — двадцать. В этом случае нам кажется уместной аналогия с русскими счетами. Как только на проволочке оказывается 10 счетных косточек, происходит сброс и на проволочке выше откладывается одна косточка".

Сказочная формула "за тридевять земель, в тридесятом царстве", разумеется, не указывает на некоторое конкретное, сороковое царство. Это яркая метафора далекого пространства, столь далекого, что, вероятно, предстающего чужим, а потому неизвестным и опасным. Хотя значение "сорок" имеет в фольклоре роковой оттенок и соблазнительно его тоже связать со сказочной формулой, мы вынуждены отметить недостаточную обоснованность такой связи. Другой разговор, что у числительных этой сказочной формулы интереснейшая судьба, историческое прошлое, в котором присутствует конкретное числовое значение и забытые обороты языка.