Три любимых коня

В наши дни невероятно популярны исследования маргинальных и «маленьких» тем: частной жизни людей прошлого, деталей быта и самых неожиданных предметов. Постоянно выходят материалы о малоизвестных авторах, о повседневности фрейлин, пьяниц, палачей и чудаков, о китче и подделках в искусстве, о блюдах, запахах и цветах, личные дневники «простых» людей, подборки бесов в иконописи, носов в живописи, псов в литературе... Современный человек, как в зеркало, заглядывает в историю, чтобы обнаружить в ней сходство со своими мыслями и интересами.

Правда, такой подход не всегда обеспечивает нам глубокое понимание прошлого. С одной стороны, забавно обнаружить, что любовь к котикам проявлялась и несколько веков назад. С другой стороны, в каждой культуре есть своё понимание отдельных категорий. Например, средневековый человек был в центре земного мира и априори чувствовал своё превосходство над всеми животными. Он, как бы мы сейчас сказали, потребительски относился к природным ресурсам. Так что дружба между человеком и зверем, даже самая нежная, в Средневековье всё-таки иерархична. А ещё животный мир в книжной культуре символизировал порочность, неумение контролировать себя. Поэтому человеческую душу постоянно сравнивали с конём, которого нужно обуздать.

Узнавая себя или своих соседей в зеркале Средневековья, стоит помнить о мировоззренческих различиях. Скорее всего, до конца мы так и не поймём, каким видели мир люди прошлого. Но факт повторения в культуре одних и тех же моделей, сюжетов внушает оптимизм. Если человечеству интересны определенные темы на протяжении долгого времени, может быть, повторяется и восприятие?

Для серьёзных занятий историей навык наблюдения за частностями, скрупулёзное изучение деталей действительно очень важны, тем более с педагогической точки зрения. Наверное, в каждом гуманитарном вузе студенты рассказывают о зверствах преподавателя, желающего услышать на зачёте, как звали собачку Одиссея или подробности биографии коня Калигулы. И безусловно, есть случаи, когда ответ на подобный вопрос имеет принципиальное значение не только для судьбы отдельно взятого студента, но и для понимания смысла текста, исторических процессов.

1. Водитель кобылы. У каждого рыцаря, а особенно великого полководца и народного героя, есть верный конь. Предания не сохраняют имён приближённых с таким тщанием, с каким доносят до нас лошадиные имена. Мы знаем, как звали коня Ричарда Львиное Сердце и Роланда, Дон Кихота и Беллерофонта.

«Галатей – сильный и славный конь Екторов» – такую запись сделал неизвестный читатель XVIII века под впечатлением от рыцарского романа о Трое. Чем же прославился этот скакун? И главное, откуда он взялся? Известно, что у Гектора действительно был конь светлой масти, но звали его Ксанф, как и одного из божественных коней Ахилла.

Упоминания о загадочной лошади есть в Лицевом летописном своде Ивана Грозного (XVI в.), куда в качестве источника по мировой истории были включены сказания о Троянской битве. Там описывается, как Гектор верхом на любимом коне Галатее нападает на Ахиллеса, и герои копьями выбивают друг друга из сёдел. Ахилл оказывается чуть проворнее: он первым взбирается на своего коня и протягивает руку, чтобы захватить лошадь Гектора. Гектор приходит в ярость, видя, что лишается своего любимца. Он зовёт на помощь – и бесчисленные воины мчатся на выручку к Галатею. Вокруг идёт ожесточённая схватка, гибнут греки и троянцы, но операция по спасению Галатея всё-таки завершается успешно: конь возвращён в руки Гектора, который необычайно этому обрадовался («дивне бысть весел»).

Надо сказать, что имя и подробности биографии бесценного коня сообщаются не всегда. В ряде русских рукописей XVI-XVII вв. он совершенно обезличен, хотя эпизод с неудавшимся захватом и спасением некой лошади братьями Гектора всё-таки сохраняется. В чрезвычайно популярной печатной книге XVIII века «История о разорении Трои, столичного града Фригийского царства, из разных древних писателей собранная» Галатей тоже не назван в этой сцене. Но несколькими страницами ранее там (как и в Лицевом летописном своде) есть и имя, и характеристика чудесного коня: «Сам же Гектор <...> на конь свой вседе, иже нарицашеся Галатей, о его же крепости и великости, и красоте, и иных его силах дивная написа Дарий». Дарий или Дарей – это Дарет Фригийский, легендарный рассказчик троянских событий. Дело в том, что в Средневековье Гомер не был так популярен, как сейчас: его обвиняли в фантазировании. Зато тексты Диктиса Критского и Дарета Фригийского, якобы очевидцев и участников троянских событий, считались очень достоверными (на самом деле всё это оказалось мистификацией). На них ссылался итальянский автор популярного романа о Трое XIII в. Гвидо де Колумна, который и стал средневековым Гомером. Его текст неоднократно переводился, именно из этих переводов широкий русский читатель узнал о Гекторе и Ахилле. Правда, в произведении итальянского автора греки и троянцы – средневековье рыцари, воюющие верхом (античные герои сражались на колесницах, куда запрягалось несколько чудесных коней). А ещё там сказано, что на стороне троянцев выступал специально приглашенный кентавр. Сочинение Гвидо де Колумна – остросюжетное литературное произведение, формировавшее представления о Троянской войне у нескольких поколений людей (вроде романа «Война и мир», по которому нередко представляют себе события 1805 – 1812 гг. наши современники).

Если обратиться к оригинальному латинскому тексту романа, можно узнать о замечательной лошадке по имени Галатея (Galatea, Galathea), которая принадлежала Гектору и действительно чуть не была захвачена Ахиллесом. В XVI веке роман был вполне точно переведен на Руси и попал в хроники, Лицевой летописный свод, но кобыла Гектора сменила пол по причинам, о которых можно только догадываться. А Пигмалионом, сотворившим Галатею, видимо, был всё-таки сам Гвидо де Колумна или кто-то из поэтов-предшественников. Текст Дарета, на который ссылается итальянский автор, очень сухой, там не идёт речи ни про лошадей, ни про кентавров (конь упоминается только вскользь в связи со смертью брата Гектора Троила). Там нет даже традиционной легенды о троянском коне, начинённом ахейцами. Имя Дарета было использовано Гвидо де Колумна как бренд, и вполне удачно. Лихой конь Галатей, не имеющий цены, в античности не существовал, но оказался востребован в рыцарскую эпоху.

2. Ослиный триумф. Буцефал или Дучипал, как потом прозвали этого коня на Руси, был прекрасным, но неукротимым чудовищем-людоедом, который смирился только при виде истинного героя – Александра Македонского. Однажды юный Александр взял Буцефала за ушко (в ранних редакциях – за гриву) и вывел из клетки, где тот был занят пожиранием преступников. При приближении Александра конь сначала изменил своё страшное ржание на тихое и приятное, а потом склонил передние ноги и высунул язык в знак почтения. Впоследствии Буцефал беспрекословно повиновался «своему царю и всаднику», а в критических ситуациях даже демонстрировал собственный разум, по ряду версий.

Больше всего разногласий в источниках связано с породой необыкновенной лошади. Её часто изображали единорогом, поскольку в текстах описывались какие-то необычайные рога, растущие у коня между ушами. Прозвище воловья голова (дословный перевод Βουκεφάλας, Bucephalus) изначально указывало на особую отметину с очертаниями бычьей головы, находившуюся на бедре лошади. В ранних русских редакциях Буцефала только так и зовут: «конь, на нем есть волуя глава». Эта метка, напоминающая клеймо в виде чёртика, изображена на множестве русских картинок разного времени. Но в поздних переделках популярного рыцарского романа об Александре Македонском воловья морда заменила голову коня. А в русской энциклопедии XVIII века «Книга естествословная» рассказывается о свирепых и быстроногих африканских ослах с огромными воловьими рогами, и в конце этого рассказа есть замечание: «Глаголют, от того рода был Букефал, конь любимый Александра Македонскаго». Собственно, статус осла как особого коня (правда, осла не африканского) уже был закреплен авторитетом Евангелия, так что ничего бесчестного ни для Александра, ни для Дучипала в этом нет.

Согласно античным источникам, Буцефал пал то ли в бою, то ли от старости в почтенном для коня возрасте. Но произошло это ещё до главных побед Александра, и в память о могучем скакуне в Индии был основан город Букефалия. Однако востребованный в Средневековье, и в частности на Руси, увлекательный роман об Александре постоянно редактировался, обрастал новыми занятными подробностями. И жизнь Буцефала в нём продлевалась.

В поздней редакции, пока Александр побеждает своего заклятого врага царя Пора, Буцефал разбирается с Поровым конём, хватая его за шею и пригибая к земле. Он помогает Александру свалить Пора с лошади и одержать победу. Затем на долю обоих выпадает множество приключений. В конце концов Буцефал даже переживает своего господина и мстит виновнику его гибели, лично расправляясь с предателем царя. Перед смертью Александр зовёт любимого коня, они трогательно прощаются, конь выразительно скорбит: жалобно ржёт, бьёт копытом и даже целует одр умирающего.

Первые описания Буцефала роднят его с Галатеем Гектора. Величество, крепость, красота и доброта (другими словами, указания на то, что перед нами крупный, здоровый и сильный конь) – постоянно повторяющиеся качества исключительных жеребцов. На фоне других лошадей эти признаки делают коней героев особенными. И благодаря этим же признакам необыкновенные лошади мало отличаются друг от друга. Но с течением времени Буцефал превращается из канонического атрибута героя в соратника и друга великого полководца.

3. Вечный Олег. Легенда о роковой смерти Вещего Олега от любимого коня – древний сюжет, повторяющийся в нескольких источниках. Правда, эта лошадь лишена и имени, и биографии. Ни в одном из летописных рассказов мы не застаём коня в живых. История всегда начинается с того, что Олег вспоминает о любимом скакуне, от которого давным-давно отказался из-за предсказания волхвов. Князь желает видеть его кости, змея выползает из черепа, жалит, и Олег медленно умирает от укуса. Смерть приходит как отмщение за то, что герой посмеялся над предсказанием волхвов и попрал ногой останки. Исследователи часто говорят об архаичности этого бродячего сюжета: в традиционных культурах конь выступает как перевозчик в мир мёртвых. В варианте Устюжского летописного свода Олег всё же воспринимает смерть коня, по современным понятиям, достаточно эмоционально: он спешивается, чтобы взять конский череп и поцеловать его. Правда, согласно этой же версии, ранее Олег сам повелел обезглавить своего любимца, чтобы избежать гибели. В целом трогательные отношения между князем и любимой лошадью выстроены не летописцами, а поздними авторами и интерпретаторами. В первую очередь это, конечно, Пушкин: с оглядкой на «Песнь о вещем Олеге» воспринимают древнюю легенду даже исследователи летописей. Именно у Пушкина появляется жалобная сцена прощания всадника с «товарищем», именно в «Песни» усиливается исключительность этого коня. Существуют и другие литературные обработки, опирающиеся по большей части на Пушкина, чем на летописи.

В стихотворении Дмитрия Пригова «Песнь о лихом красном командарме» с помощью литературных и газетных штампов иронически совмещаются образы Вещего Олега и Будённого. Верный конь попирает копытами белогвардейцев, как и Буцефал, служа делу своего всадника. Во множестве современных любительских текстов биография коня достраивается, сочиняются сиквелы и приквелы, уточняется необыкновенная масть скакуна. В переложении пушкинского стихотворения Владимиром Пипченко любящий конь неоднократно выручает Олега и, как предполагает герой, ждёт и ищет его после расставания. По версии Олега Калинина, князь сам вырастил своего богатырского коня из жеребёнка, поил его из рожка и купал под луной. Впоследствии героическая лошадь прыгает со скалы, чтобы спасти отказавшегося от неё хозяина. Стихотворение автора с псевдонимом Конь Въ Пальто и вовсе написано от лица коня. Лошадь объявляет, что оболгана кудесником, а решение Олега расстаться с ней называет слишком человеческим, то есть бесчестным.

Массового читателя трогает тема предательства князя по отношению к верному коню, который всё больше очеловечивается. История лошади продолжается на наших глазах.