В блоге мы уже говорили об иконографии весны в древнерусских рукописях. Сегодня расскажем и об изображениях осени.
В распространенной Притче о Царе-Годе, которая включалась в рукописи Святцев, Месяцесловов и Синодиков, осень описывается как печальный «муж средовечен», он лишен царского одеяния и держит в руках ключ и весы:
«Подобна осень мужу средовечну, обнаженну от царьских риз и оболъченну в ризу ветху и нецарьску, но токмо един царьский венец имея на главе своей. Седящу же ему на престоле обычне, в правой руце держит ключь, в левой же весы. Скорбно же бе ему плачюще и рыдающе своея ради наготы и погибели и своего царьского богатого лишения».
В распространенной Притче о Царе-Годе, которая включалась в рукописи Святцев, Месяцесловов и Синодиков, осень описывается как печальный «муж средовечен», он лишен царского одеяния и держит в руках ключ и весы:
«Подобна осень мужу средовечну, обнаженну от царьских риз и оболъченну в ризу ветху и нецарьску, но токмо един царьский венец имея на главе своей. Седящу же ему на престоле обычне, в правой руце держит ключь, в левой же весы. Скорбно же бе ему плачюще и рыдающе своея ради наготы и погибели и своего царьского богатого лишения».
РНБ, ОЛДП О.17
ГИМ, Хлуд. 249
РГБ, Ф.310 №446
На миниатюрах к притче мы видим человека, которого легко опознать по указанным атрибутам: ключу, символизирующему «замыкание водам», и весам, обозначающим осеннее равноденствие. Отсутствие царского облачения – это осенний листопад:
«Царь убо есть осень, средовечие, третие время года, когда от древа лисьтвие падут и древеса от лисьтвия обнаженна, аки от царьских багряниц, и являются облачены худым лисьтвием, яко уже не царьскую ризу или венец толко различию царьского подобия оставших ради плодов к прорастению и к начинанию новых плодов, или престол сонцу в последнем крузе зодейном, или в руце ключь замыкание водам, тогда в кораблех человецы от воднаго плавания морь и рек и езерь престают, дая на строение воздух, в другой же весы, яко равноденьство, тогда часове во дни и в нощи развешены суть. Присъкоръбна же тогда древеса, яко плачюще и рыдающе своея ради наготы вины лишения от прекрасных плодов и цветов различных, якоже великого богатства лишени».
«Царь убо есть осень, средовечие, третие время года, когда от древа лисьтвие падут и древеса от лисьтвия обнаженна, аки от царьских багряниц, и являются облачены худым лисьтвием, яко уже не царьскую ризу или венец толко различию царьского подобия оставших ради плодов к прорастению и к начинанию новых плодов, или престол сонцу в последнем крузе зодейном, или в руце ключь замыкание водам, тогда в кораблех человецы от воднаго плавания морь и рек и езерь престают, дая на строение воздух, в другой же весы, яко равноденьство, тогда часове во дни и в нощи развешены суть. Присъкоръбна же тогда древеса, яко плачюще и рыдающе своея ради наготы вины лишения от прекрасных плодов и цветов различных, якоже великого богатства лишени».
1 - ГИМ, Хлуд. 181, 2 - РНБ, F.I.735, 3 - РНБ, F.I.256, 4 - РНБ, Q.I.1482
Некоторые художники стремились показать и эмоциональное состояние царя-осени, лишенного царственного облачения: правитель сидит на престоле в печали, опустив голову. А чтобы провести параллели между аллегорической фигурой с абстрактными атрибутами и реальным состоянием осенней природы, на заднем фоне миниатюры изографы помещали осенний пейзаж: деревья, почти лишенные листвы и пожелтевшие растения. На миниатюрах мы можем увидеть и проливной осенний дождь, и даже занятия людей в этом сезоне: рыбную ловлю, заготовку сена и приготовление вина.
РГБ, Ф.299 №236
РГБ, Ф.173.I. №103
Может осень описываться и как старая женщина, иногда заботящаяся о своих детях, а иногда находящаяся в печали по случаю неурожайного года:
«Осень подобна жене старе и богате и многочадне, и пекущеся о дому своем, овогда же дряхлующе и сетующе, овогда радующеся и веселящеся, рекше иногда скудость плодом и глад человеком, овогда же ведрено и изобилно, тихо и безмятежно, в нюже жизнь человеком».
«Осень подобна жене старе и богате и многочадне, и пекущеся о дому своем, овогда же дряхлующе и сетующе, овогда радующеся и веселящеся, рекше иногда скудость плодом и глад человеком, овогда же ведрено и изобилно, тихо и безмятежно, в нюже жизнь человеком».
РНБ, Q.XVII.133
РГБ, Ф.152 №96
Три любимых коня
Cамые интересные криптограммы