«СТРАХ БОЖИЙ» В ЯРОСЛАВСКОЙ ИКОНЕ
«СТРАШНЫЙ СУД» КОНЦА XVII В.

Страх Божий – одна из основных религиозных категорий средневековья. Содержание этого понятия сформировалось в Библии и определило взаимоотношения Бога и человека как беспрекословное следование Божественной воле ради спасения человеческой души. Современное толкование понятия «страх» скорее связано с чувством опасности, позволяющем избежать риска и сохранить жизнь. При более внимательном рассмотрении становится очевидным, что в обоих случаях главная причина страха – это осознание конца своего существования, страх смерти. Именно это делает тему Страха Божиего, как критерия нравственности в повседневной жизни, актуальной, выводя ее за рамки сугубо религиозного сознания. В древнерусском искусстве самым ярким воплощением образа Страха Божия как личной ответственности можно считать сюжет «Страшный Суд».
В иконография Страшного Суда зримо представлены конец света, Второе пришествие Христа, Суд над народами и торжество высшей справедливости. Эта композиция была хорошо известна, традиционно этот сюжет занимал всю западную стену в монументальных росписях храмов. Но, в силу особенностей древнерусского искусства, ярко выраженной эмоциональности он не имел, будучи объективной констатацией неизбежного развития событий. Эмоциональность предполагает оценочность и, следовательно, субъективность, которые проявляются в древнерусском искусстве лишь в позднее время.
Принято считать, что эта «новая религиозность» сформировалась в XVII в., когда осознание реальности сакрального вызвало изменение отношения к окружающей действительности [1, 143-160]. В этом обновленном мировоззрении появилось место для человека как личности с собственными мыслями, чувствами и эмоциями.
Искусство Ярославля переживало свой расцвет именно в это время, во второй половине XVII в. Вкусы заказчиков - купцов и посадских людей – оказывали влияние на религиозное искусство. Профессиональные мастера местной школы имели достаточно опыта, чтобы воплощать самые актуальные художественные задачи [2,130-136]. Поэтому, в поисках нового образа мысли и новых выразительных средств, придавших обновленное звучание традиционной композиции, мы обратились к ярославской иконе «Страшный Суд», написанной в конце XVII в. [3, 162-165].

В основе иконографии «Страшный Суд» лежит несколько литературных источников: ветхозаветные пророчества, Откровение Иоанна Богослова, многочисленные богословские толкования. Все они разделяют библейское утверждение о Страхе Божием как преклонении перед величием Создателя: «Да боится Господа вся земля; да трепещут пред Ним все живущие во вселенной, ибо Он сказал, - и сделалось; Он повелел, - и явилось» (Пс.33, 6-9). Поэтому в день Страшного суда, перед лицом Творца творение готово безропотно принять свою судьбу: «Нет подобного Тебе, Господи! Ты велик, и имя Твое велико могуществом. Кто не убоится Тебя, Царь народов?» (Иер. 10, 6-7).
Божественная Премудрость внушает страх своей непостижимостью и укрепляет веру во всесилие Творца: «страх Господень будет сокровищем твоим» (Ис. 33,6), «Начало мудрости - страх Господень» (Притч. 1,7).
Страх Божий вынуждает принять Божественные заповеди, исполнение которых становится залогом благополучной и долгой жизни на земле: «Блажен всякий боящийся Господа, ходящий путями Его! Ты будешь есть от трудов рук твоих… Жена твоя, как плодовитая лоза, в доме твоем; сыновья твои, как масличные ветви, вокруг трапезы твоей: так благословится человек, боящийся Господа!» (Пс. 128, 1-4). «Страх Господень прибавляет дней» - говорит пророк Соломон (Притч.10, 27).
Страх Божий дает спасение и после смерти, дарует вечную жизнь: «Страх Господень - источник жизни, удаляющий от сетей смерти» (Притч.14,27). Таким образом, Страшный суд становится испытанием Страха Божиего: каждый боящийся Бога и соблюдающий Завет спасается, а всех иных ждет страшная и справедливая расплата.
Не менее «страшной» является абсолютная чистота Божественного Суда делает невозможным любой обман и самообман. В Новом Завете эта идея известна как Притча о мытаре и фарисее: «Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк.18,9-14). Поэтому в катастрофе Страшного суда виделось начало светлого справедливого будущего: «В страхе пред Господом - надежда твердая, и сынам Своим Он прибежище» (Притч. 14,26).
Сложные морально-этические переживания обретают зримую форму, а следовательно и реальность, в иконах «Страшный Суд»: «Пришел великий день гнева Его, и кто может устоять?» (Откр. 17.1).
Образ Христа Судии страшен своей мощью и непреклонностью. Его изображение имеет бОльший размер, чем все остальные фигуры. Его облачения выделены особенным золотисто-розовым цветом Нового солнца, перед которым меркнут небесные светила. Божественный престол здесь – грозовые облака, представляющие Гнев Господен, а в руке Христа подобный молнии изображен огненный меч. Этим мечом будут разделены те, кто сможет вернуться в Рай, и те, кто будет этого лишен. Слова Христа «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью, и невестку со свекровью ее» (Мф. 10,34-36) можно рассматривать как страшное обещание, презреть кровное родство и судить каждого лишь по его делам не только при жизни, но и после смерти.

Второе Пришествие Христа страшно как долгожданное и внезапное исполнение древних и новых пророчеств. Они начертаны в книгах в руках апостолов и подтверждают истинность происходящего. Слова, что казались полузабытыми обещаниями, становится реальностью: «Сие видех, яко в последния дни настанут времена люта» (2 Тим. 3, 1–5), «Се приидет Господь
во святых тьмах ангел своих» (Иуд. 1,14), «Придет же день Господень, как тать ночью, и тогда небеса с шумом прейдут» (2 Пет. 3,10), «Ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить» (2 Кор. 5,10), «Бог всякой благодати, призвавший вас в вечную славу Свою» (1 Пет 5,10),  «Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец милосердия и Бог всякого утешения» (2 Кор.1,3).

При этом не меньший страх вызывают и радостные события, потому что в них сложно поверить. Это представлено в образах Адама и Евы, чье грехопадение возложило на человечество печать смерти. Поэтому именно прародители символизируют всё прощёное, искупленное человечество.  Адам и Ева изображены у подножия Божественного престола но, в отличие от других икон «Страшный Суд», на ярославской иконе смотрят друг другу в глаза и протягивают руки друг к другу. Они выглядят как любящие супруги, встретившиеся после долгой разлуки. Разделяющий их алый крест напоминает, что сделало возможной эту встречу – кровь Христа, пролитая на кресте, ставшая страшной ценой за спасение человечества.

Такие же страх, удивление и радость испытывают все мертвые, воскресающие по звуку ангельских труб. Они покидают могилы, их души вновь соединяются с телами. Поднятые из гробов, они протягивают руки ко Спасителю, восхваляя его всемогущество и милосердие, благодаря за возможность вновь увидеть солнечный свет.

Во всеобщем восстании из мертвых особенно выглядят праведные монахи. Преподобные посвятили свои жизни служению Богу и получили награду за исполненные обеты - они возносятся на небеса, минуя общий Суд. В их глазах восторг и изумление: обретая ангельские крылья, они перерождаются в небесное, бесплотное существо. Это чудесное состояние вызывает сильные чувства, и автор иконы нашел прекрасное художественное выражение этого: в Раю человеческий облик обретает облако.

Единственный персонаж на иконе, взгляд которого обращен к зрителю – обнаженная фигура, образ человеческой Души на Суде.  Ангелы и бесы борются за обладание ею, и она более не принадлежит себе. Ее руки сложены на груди в жесте молчания, поэтому только взглядом она взывает к состраданию и милосердию. Под ее ногами извивается змей греха, поэтому ее положение неустойчиво. Чаши Судных весов еще не приняли окончательное положение, поэтому Душа испытывает смятение и Страх Божий перед лицом Господа.

В композиции иконы все, имеющие Страх Божий, изображены рядом с Богом или по правую руку от Него. Это следует словам Евангелия «Когда же придет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую»  (Мф. 25, 31-33)
 Все не побоявшиеся Бога расположены по Его левую руку и удаленными от Его престола. Святость Бога – одна из библейских основ. Божественная природа карает несправедливое и нечистое, подавляет зло: «Но не Ты ли издревле Господь Бог мой, Святый мой?...Чистым очам Твоим не свойственно глядеть на злодеяния, и смотреть на притеснение Ты не можешь…» (Авв. 1,12-13). Поэтому «противное Богу» безобразно, вызывает неприятие, чувство опасности и Страх Божий.
Например, в виде хищных чудовищ – Медведя, Леопарда, Грифона и Гидры - представлены языческие царства «Перское, Греческое, Римское и Македонское», которые, согласно пророчеству Даниила, будут повержены и уничтожены истинным Богом.

Пугающе нелицеприятным изображен дьявол в Геенне огненной. Его престол - адский зверь, из пасти которого исходит змей Греха. Вокруг него танцуют бесы, представленные как падшие ангелы – без одежды, грязные, покрытые шерстью, со звериными лапами, с всклокоченными волосами, в развязных позах, ехидные и насмешливые. Это зрелище вызывает Страх Божий и почти парализует Иуду, изображенного сидящим в объятиях Ада. Уязвимость его обнаженной фигуры подчеркивается изображением когтистой дьявольской лапы, придерживающей его голову.

Ад вызывает Страх. Он представлен как море огня, с вихрем языков всепожирающего пламени. На краю бездны, словно завороженный, стоит бес Блуда. Он изображен голым, с хвостом, и торчащими волосами, словно вставшими дыбом от испепеляющего дыхания Преисподней.

Все бесы смертных грехов изображены вооруженными крюками-гарпунами, ранящими и цепляющими несчастных жертв. Они ведут себя нагло и непочтительно, раскачивают весы Суда и торжествуют, получая власть над погубленной душой, их бесовское веселие выглядит ужасающим.

Пристальное внимание автор иконы уделяет изображению нечестивых народов, не убоявшихся Бога. В первую очередь, это иноверцы, не принявшие спасительность жертвы Христа. Они проявили не-мудрость, самонадеянность и легкомыслие и обрекли себя на вечные муки. Поэтому пророк Моисей, сорок лет ведший соплеменников в Землю Обетованную, изображен держащим иудея за бороду. Это в высшей степени оскорбительный жест, и не только в христианской культуре, выражение крайнего возбуждения чувств, одновременно и торжества, и отчаяния видеть гибель людей, которые сами отказались от спасения.

Нечестивцы изображены опутанными бесовскими сетями, из которых невозможно освободиться. Они бросают обреченные взгляды на небо и низвергаются в вечный пламень. Изображение рядом с ними летящих в ад бесов - насмешка, тем более, бесы буквально сидят у них на головах обнаженными ягодицами, но и сочувствие, поскольку гибель божьих созданий не может вызвать радость у нравственного человека.

И, если сострадание к несчастным - это проявление человечности, то крушение авторитетов выглядит страшно. В ад низвергаются неправедные монахи и архиереи, злоупотребившие властью и не вынесшие ее тяжести. Они, несмотря на духовный сан, стали добычей нечистого и лишились права на прощение.

Участь грешников в Аду страшна. Они изображены нагими, лишенными человеческого достоинства и надежды на избавление. Детально разработанная изощренная система наказаний за грехи показывает неизбежность ответственности за дурные поступки.  Важно, что каждый из грешников страдает той же болью, которую причинил другим, и здесь к физическому страданию примешивается чувство запоздалого раскаяния.

Осознание своего падения вызывает страх,  автор иконы очень выразительно изображает это: в буйстве адского пламени он размещает обнаженные человеческие фигуры, словно они уже поглощены огнем, но их жесты и выражения лиц показывают, что они по-прежнему чувствуют боль и отчаяние, потому что обречены на вечные муки по собственной вине.

В этом очень динамичном повествовании почти незаметна одна фигура -  привязанный к столбу Милостивый блудник. О нем читаем в «Слове о некоем блуднике, иже милостыню творя, а блуда не остася», помещенном в Прологе: это человек, который за добрые дела был избавлен адских мучений, но за свои грехи лишен райского блаженства [4, 136]. Это не грешник и не праведник, оставленный на границе Рая и Ада и обреченный снова и снова обдумывать свою жизнь. Этот образ появился в иконах Страшного суда еще в XVI в., представляя новую оценку личности: противоречивой, но хранящей надежду на прощение. Избегая категоричного «праведник-грешник», Милостивый блудник символизирует большинство людей, и его образ словно призывает каждого задуматься о своей судьбе, пока не поздно что-то изменить.

Таким образом, образ Страшного Суда показывает человеку его будущее и пробуждает в нем Страх Божий как ответственность за собственные поступки. В определенном смысле, это эквивалент современному понятию «совесть», преодоление животных мотивов и реакций. Обращение к зрителю, эмоциональное вовлечение его в повествование, стремление вызвать чувство сопричастности и чувство сострадания – результат большого мастерства иконописца, который делает понятными очень сложные вещи. Только высокое искусство способно затронуть самые потаённые душевные струны, заставить задуматься, честно взглянуть на самого себя и желать измениться к лучшему.

Список литературы:

1. Бусева-Давыдова И.Л. Культура и искусство в эпоху перемен. Россия семнадцатого столетия. М., 2008. С.143-160.
2. Болотцева И. П. Ярославская иконопись второй половины XVI-XVII веков. Ярославль, 2004. Стр.130-136.
3. Ярославский художественный музей. Каталог собрания икон. Том II. Иконы XVII‑ начала XVIII веков. Ч.2. Ярославль, 2012. С.162-165. Кат. 118.
4. Буслаев Ф. И. Изображения Страшного суда по русским подлинникам // Буслаев Ф. И. Сочинения. Т. 2. СПб., 1910. С. 136.